Ивангорское детство. Николай Павлович Юшкин

Был май 1941 года. Тогда я последний раз видел отца. Одинадцатое мая. Через девять дней мой день рождения. Мне будет пять лет. Все мы на станции - где удивительно большие красивые дома с огромными окнами. Блестящие железные рельсы, черные смоляные шпалы, страшные паровозы. Строгие железнодорожники в форменных черных куртках с золотыми пуговицами и молоточками. Звонкий медный колокол. И множество людей. То и дело тетеньки вытирают мокрые глаза платками. А иногда одна из них вдруг заревет во весь голос и ее успокаивают, потихоньку уговаривают. Все говорят про проводы. Мы пришли на станцию провожать отца в армию. Отца на станции нет. Его и идругих призывников собрали в Кесьме, в военкомате и привезут к поезду. Тетя Вера отдает моего брата Олега бабе Тане, и мы с ней «по трубе», то есть по насыпи над водопроводом бежим в сторону Кесьмы. Перехватить призывников по дороге. Но они проехали, пока мы срезали дорожную петлю по «трубе». Бежим обратно, успеть бы. На станции отец бросается к нам, поднимает на руки, целует. На мое лицо капают его крупные, горячие, соленые слезы.

– Держись Коля. Ты мужик, старший... Береги маму и Олега... Я надеюсь на тебя.

Военные кричат. Торопят призывников. Поезд стоит мало. Отец еще раз целует нас всех, поднимается на подножку и.... Прощай, отец. Больше я его не видел. Это был предвоенный призыв 793 тысяч граждан для прохождения учебных сборов. Но они знали, что идут не на сборы, а на войну. Только после войны мы узнали, что отец погиб под Оршей в 1942 году.

С начала войны в деревню хлынули беженцы. У нас все "окают", а тут мы услышали мягкий южнорусский говор.

 Беженцам было тяжело. Вся деревня жила на свои запасы. Что собрал летом с огорода, тем и зиму живешь. А беженцы появились с зимы и угодили к самому голодному времени года. Многих привезли с кучей детей и совсем без пожитков. Деревня делилась с беженцами, чем могла. Вместе с беженцами мы узнали вкус лепешек из мороженой картошки, вкус хлеба из лебеды, вкус грачиных и вороньих яиц.

 В небе над деревней кружили самолеты со зловещими черными крестами. Интересовала их, конечно, не деревня Иван Гора, а железнодорожная станция Овинищи. В трех километрах от нас. Станцию несколько раз бомбили, и мы слышали мощные взрывы. Прошли две военные зимы, наступило лето. Война откатывалась все дальше и дальше. По деревне проходили большие колонны военных грузовиков. Новости о военных действиях узнавали в правлении колхоза. Радио в деревне не было.

 Все чаще стали говорить о конце войны. Я уже ходил в школу, и баба Таня чуть не каждый день, наказывала узнать у учительницы, не кончилась ли война. Эту радостную весть в деревню принес маленький листок из тетради с неровными каракулями, приклеенный к стене правления. Люди подходили, читали, радовались и одновременнно ревели. Подошел и я. Прочитал выведенные печатными буквами карандашом слово: «ПОБЕДА!!!»  Все понял, побежал рассказывать бабе Кате.

 Война кончилась. А с войны из мужиков почти никто не вернулся. Вернулся дядя Федя. Был в плену. Три раза неудачно бежал из лагерей в Германии. На четвертый раз убежал. Вернулся в Германию с оружием, с советскими войсками. Пришел отец моего товарища Коли Ручкина. И вскоре умер от привезенной с фронта чахотки. Еще один сосед, заядлый охотник, вернулся с трофейным охотничьим ружьем. Вот и все, осталась деревня с одними бабами да ребетишками. Осиротели мы. К нашим женщинам добавились беженки, которым возвращаться было некуда и не к кому. Они навсегда решили остаться здесь. И в деревне к Юшкиным, Ручкиным, Беляковым, Смирновым добавились украинские и белорусские фамилии – Приходько, Самкут.

 

ИСТОЧНИК

Юшкин Н. П. Начало пути.- Екатеринбург: УрО РАН, 1996.

Текст подготовлен Еленой Ивановной Селифоновой

Сбор новостей

Подписка на Сбор новостей