Крещение брата

Дорогие читатели, предлагаем вашему вниманию ещё один рассказ-воспоминание Валентины Васильевны Зайчиковой, записанный Надеждой Алексеевной Тюльпак.

С вечера мать сообщила, что утром она с Толей отправятся в село Башарово, чтобы покрестить мальчика. Со священником есть договор. Валю берёт с собой. Необходима помощь. Нужно нести котомку с вещами, да и крёстной нет.

Валя волновалась, с вечера не спалось. Она никуда дальше своей деревни не ходила. И утром проснулась, когда отец уже работал в углу избы на самодельном верстаке, сколоченном из отходов. Он строгал доски. Тяжёлый фуганок словно огромный корабль плыл по шершавой доске, а над ним, танцуя, выплывали кудрявые стружки, почти прозрачные. Они тонкие и нарядные светились золотым блеском и дарили избе аромат леса, солнца и лета. Отец готовил материал для больших клёпок под огромные чаны для колхоза. Валя сразу поняла это, клёпки под кадки и кадушки он колол большим колуном из чурок. Такие клёпки были более прочные и долговечные. Так говорил отец. Для стяжки гнул дуги из прутьев черёмухи. Тогда в избе пахло весной.

Валя выбралась с печки.

- Встала, дочка, собирайся. Поешь, блины на столе. Помакай в яишенку. Одевайся. Одёжку я припасла. Дорога дальняя… - на ходу говорила мать.

Стояла дождливая, промозглая поздняя осень. Сырое холодное предзимье. Бесконечные дожди развезли дороги, наполнили грязью многочисленные ямы, глубокие колеи, разбитые тяжёлыми подводами. Речки и ручьи бежали с шумом, как в водополицу.

Идти было трудно. Башмаки вязли в сырой глинистой земле. Комья глины приставали к ним, и они становились всё тяжелее и тяжелее. Вся дорога превратилась в вязкую кашу, местами напоминала густой кисель. Ноги то и дело застревали в нём и приходилось с силой выдёргивать их из сырого месива.

Подошли к ручью. От избытка воды он бурлил с шумом нёс мутные воды, подчиняя всё своему течению. Через него были брошены лавины для пеших, подводы видать проходили вброд.

Мать ступила на лаву, та пошатнулась, нога матери соскользнула и драгоценный свёрток выпал из её уставших рук. Подхваченный быстрым течением он поплыл. Валя не успела опомниться, как оказалась в ручье. Она умудрилась ухватить за верёвочку, которой было перевязано одеяльце и вытащила брата на берег. Он даже не проснулся. Мать охала и причитала. А Валя глянула на быстрое течение мутного потока, которое могло унести брата и только тогда испугалась. Она тяжело вздохнула, проглотила застрявший в горле комок страха, но не заплакала.

Было сыро и холодно. Башмаки полные воды, мокрые чулки, с подола пальтушки стекала ледяная вода, даже платье, новое, парадное по такому случаю, тоже намокло. Валя посмотрела на тёмный голый лес, что очень близко подошёл к дороге. Ей казалось, что и он, залитый ледяным дождём, мёрз под порывами холодного ветра, наводя жуткую тоску своим сумрачным дрожащим видом. Мать сняла с себя фуфайку и положила Толю на неё. Стянула с Вали башмачки, вылила воду, отжала мокрые чулки, стряхнула их несколько раз. Подышала на них в надежде согреть. Холодные ноги долго растирала своими руками. Разорвала запасную пелёнку, аккуратно этими портянками закрутила ноги Валюшки, натянула чулочки и обула башмаки. Ноги стали согреваться. Потом сняла с Вали пальтушку, попыталась отжать мокрые полы, но это у неё плохо получалось. К счастью, сама пальтушка промокнуть не успела, хотя заметно потяжелела.

- Попрыгай, подвигайся, согрейся, - сказала мать.

Сама прямо на земле развернула одеяло. Оно не успело промокнуть внутри. Вероятно, хорошим льном было стёгано. Но на всякий случай мать сняла свою душегрейку и завернула в неё сына, потом закутала в тёплое одеяло, подмоченное снаружи.

Двинулись дальше. Шли, на сколько это было возможно, быстро, чтобы Валя меньше мёрзла. И действительно, тяжёлая котомка, трудная дорога, быстрый ход, требовали усилий, и девочка согрелась.

Моросил, словно через сито сеял, мелкий холодный дождь. Серое небо, будто опустилось на землю, заключая путников в мокрый серый мешок. Темнели лужи и где-то далеко сиротливо и тоскливо каркала одинокая ворона.

С большим трудом и тяжёлыми приключениями дошли до Башарова. Подошли к храму. В большой луже вымыли обувь и поднялись по ступенькам. Перекрестившись, вошли в храм. Заскрипели старые половицы хриплым голосом, приветствуя пришедших. Валя в храме была впервые. Бабушка рассказывала про храм, про иконы, про святых. Но девочка представляла всё это совсем иначе. Храм казался огромным. Горели редкие лампады, светили, трепеща тонким пламенем, свечи. Людей почти не было. В глубине помещения кто-то мелодично и распевно читал молитву. Слов Валюшка не разбирала. Она с любопытством рассматривала росписи на стенах, большие иконы, сверкающий золотой иконостас. Во всём ей открывалось новое, непонятное, таинственное. В душе поселилось умиротворение. Она даже забыла про мокрую одежду и замёрзшие ноги. Валя вслушивалась в ровный голос и скорбные лики святых, казалось, светились, слушая молитву в мерцающем свете лампад и свечей. Они смотрели на девочку, как живые, благословляя.

Голос стих. Навстречу пришедшим вышел батюшка в тёмной рясе с длинной бородой, у него был очень добрый взгляд. Он что-то сказал матери, она пошла за ним. Потом быстро вернулась.

- Крестить будут в сторожке. Здесь холодно. Там печка есть. Пойдём, всё готово, - сказала мать.

Они вошли в сторожку. Оконца в ней были маленькие и слабый свет хмурого осеннего дня осторожно заползал в маленькое тёплое помещение. Валя стала согреваться. Она вся разомлела и почувствовала невыносимую усталость. Девочка села на скамейку в углу сторожки, плечиком привалилась к стене и незаметно задремала. Совсем чуточку удалось отдохнуть Валюшке. В сторожке собралось много народа. К крещению готовились ещё несколько малышей. Они плакали. Все собравшиеся о чём-то говорили и от этого получался шум. Валя проснулась.

Все встали вокруг купели. Батюшка начал читать молитву. Детей распеленали и по очереди опускали в купель. Подошла очередь маленького Толи. Батюшка спросил имя младенца, имя крёстного и мальчика опустили в купель. Он громко закричал. Вале стало очень жаль брата. Но не успела она огорчиться, как на её маленькие руки накинули пелёнку, и батюшка положил кричащего брата. Сестра - няня стала для младшего брата ещё и крёстной. Толю из рук Валюшки забрала мать, и он тут же успокоился. Потом происходили ещё какие-то действия, но уставшая девочка отдыхала в своём уголке. Позже мать покормила Толю, сами перекусили, сидя всё в том же уютном местечке. Котомка стала значительно легче, одежда подсохла и путники, выполнив главное дело, отправились в долгий тяжёлый обратный путь.

Дома, переведя дух после дальней дороги, мать взялась лечить Валюшку. Натёрла руки, ноги, грудь и спину медвежьим жиром, который при случае привёз старый охотник с Братского, когда забирал готовые чаны для фермы. Жир издавал неприятный запах, но тело сразу согрелось. Мать освободила под на печке, завернула Валю в шерстяную душегрейку, закутала в полушубок и отправила на печь пропотеть. Достала из печки горячую воду, запарила листья малины, мать-и-мачехи, смородины, щепотку ягод малины, что берегли «на лекарство», там же, на печи, напоила отваром Валю и уложила спать. Утром девочка проснулась бодрая и весёлая. С таким лечением все хвори ушли вместе с усталостью, и начался новый день полный хлопот и забот.

Подготовила Валентина Ковальчук, библиотекарь Ивангорской сельской библиотеки