Мои родители

… Бегут года, наступая друг другу на пятки. И меня кидает в задумчивость: какое огромное духовное богатство мы получили от родителей.

Наши предки не были в числе известных деятелей, они были рядовыми огромной армии народа-строителя. Предки наши происходили из крепкого рода и подолгу жили.

Мой отец, Иван Иванович Кузнецов (1883-1954 годы) шутя или всерьёз говорил, что не только его отец, но и дед тоже был Иван Иванович. Это были – Россияне. Ведь имя Иван всегда напоминает о культуре и мудрости народа. Это знаменитое русское имя известно всему миру – самое твёрдое, самое доброе, самое грозное, самое простое, как сама Русь.

Папа был среднего роста, плотный, сильный, с густыми бронзовыми волосами, которых до самой могилы не тронула седина.

Мать, Мария Арсентьевна Кузнецова (1891-1964 годы) обладала неистощимым оптимизмом и сердечным весёлым добродушием. Это была статная высокая красивая женщина с пышными чёрными волосами и карими глазами.

Жили они дружно. Скромный лесной цветочек Иван-да-Марья, лиловый с жёлтым цветом, напоминает мне их милое дружелюбие. Жизнь их была трудной. Но каждый нёс свою ношу терпеливо, не брюзжа. Были у них свои драгоценности, которые и нам оставили. Нет, не золото, бриллианты, не гранатовые браслеты. Другое, более ценное. Имели они твёрдое жизненное правило – долг, честь. Их добросовестное отношение к труду, уважение к людям, служило нам примером. Наши традиции в том, чтоб передать наследникам эти драгоценности, передать ленинскую правду и совесть, и решимость, когда надо эту правду отстаивать.

У крестьян и рабочих всегда был свой кодекс чести. Больше всего ценились в нём труд и подвиг во имя Отчизны. Честное имя всегда почиталось главной драгоценностью.

Мои бабушки и мои родители были малограмотны, но я не перестаю удивляться их душевной культуре, их внутренней интеллигентности. Эта культура была издревле на Руси. Малограмотные наши родители отменно знали правила хорошего тона. В любом далёком нашем селении приезжий и незнакомый человек почувствует доброжелательность и приветливость. Там здороваются с каждым. Как согревает, бодрит эта приветливость, я испытала на себе, бывая в журналистских командировках по деревням и сёлам. Идёшь лесной тропой или полем, встретится тебе незнакомый человек, пеший или на лошади и приветливо приподнимет кепку. Дети и женщины скажут: «Здравствуйте!»

Наши старшие родичи имели то, что Гёте называл первородным в этикете – учтивость души. Они учили нас не перебивать старших, не говорить шумно, быть внимательным, помогать друг другу. Я уже сама было, матерью, когда мама втолковывала мне: «Тот, кто первым прекращает ненужный спор, показывает себя сильным, разумным».

Родители научили нас почтительно относиться к хлебу. Я не могу видеть, если дети бросают его. А ведь сейчас нередко увидишь на тротуаре кусок булки, пирога. 

Характеры их были гордые и независимые. Их гордость нельзя спутать с гордостью тщеславной и надменной. Хочется, чтоб и к потомкам нашим перешло их большое целомудрие, чистота в отношении к жизни, к себе, к своему поведению, строгость, не броскость их чувств.

Ещё тогда в детстве меня поражала тяга родителей к песням вольнолюбивым, революционным. Отец знал очень много народных песен и часто напевал. Он обладал хорошим музыкальным слухом. Сам невесть из чего сделал гармошку. Гармоней тогда не было в продаже, да и на что купить.

В свободные минуты он играл и пел. Про Степана Разина, про колокольчик – дар Валдая, «Коробейники», «Раскинулось море широко…» И вдруг вырывалась задорная «Камаринская» или «Барынька», «Русская плясовая». Плясать он тоже любил. Хотя у него была повреждена нога после железнодорожной катастрофы в 1924 году. Плясал он красиво, с достоинством, легко и свободно. Любимая песня моего отца «Раскинулось море широко…» Теперь она стала популярной и всем известна. И вторая его любимая песня о событиях 1905 года. В 1967 году из передачи по радио я узнала, что её автор Т. Щепкина-Куперник.

«От павших твердынь Порт-Артура

С кровавых манчжурских полей

Бедняга – солдат измождённый

К семье возвращался своей.

Вошёл он в убогу избушку,

Ему не узнать ничего

Чужая семья там ютиться,

Чужие встречают его.

Пошёл он своею дорогой

Навстречу родимая мать

«Где сын мой? Жена где?

Скажите! Мужайся, мужайся солдат!»

И далее он узнает, что в кровавое воскресенье 9 января 1905 года погибла его семья.

«Твой сын в Александровском парке

Был пулею с дерева снят.

И насмерть зарублена шашкой

Твоя молодая жена».

У мамы была своя любимая песня «Трансвааль», которая отражала события англо-бурской войны 1912 года. Тогда маленькая африканская страна восстала против английских колонизаторов. Вот эта песня:

«Трансвааль, Трансвааль

Страна моя,

Ты вся горишь в огне.

Под деревцом развесистым,

Задумчив он сидел.

- Сынов всех десять у меня,

Троих уж нет в живых.

И за свободу борются

Шесть юных остальных.

Мой старший сын – старик седой

Убит был на войне.

Он без молитвы, без креста

Зарыт в чужой земле.

Мой младший сын в 12 лет

Просился на войну.

Но я сказал, что нет-нет-нет

Малютку не возьму.

- Возьми, возьми отец меня

С собою на войну

Я за свободу жертвую

Младую жизнь свою.

Однажды при сражении

Отбит был наш обоз,

Малютка на позицию

Ползком патронов нёс…

Трансвааль, Трансвааль

Страна моя,

Ты вся горишь в огне. Молитесь же вы, матери,

За ваших сыновей».

Ведь, правда же, песни эти очень глубокого содержания привлекали их. К сожалению, я не могу передать мотив, не знаю нот. Но напевность их, трогательность живут в моём сердце.

Только теперь я понимаю, как трудна была жизнь моей матери. У неё была большая семья – нас шестеро, мал-мала-меньше.

В 1920-30-х годах наша страна строилась, жилось очень тяжело. У нас не было ни платья, ни обуви, и ели не всегда досыта. Но и в те далёкие годы, ещё не понимая толком, я дивилась маминому оптимизму, силе её души. Эта её сила держит сейчас всех нас. Это я по себе чувствую, её духовными силами подкрепляюсь.

С уважением склоняю голову перед вашей жизнью трудовой и чистой мои дорогие родители.

Матери похожи друг на друга своей терпимостью к детскому наивному, но жестокому эгоизму. И как похожи друг на друга мы, дети, привыкшие к материнской жертвенности как к чему-то естественному и природой установленному. Как мучаюсь я теперь, что слишком поздно поняла суть этого. Восхищало меня в родителях и их лукавое острословие, их народные поговорки и пословицы. Отец знал немало сказаний, шуток-прибауток. И хотя висели иконы в переднем углу, я знала от родителей антирелигиозные пословицы. (Нас, детей, они не принуждали к религии.) «На Бога надейся, да сам не плошай», «Бог-то, бог, да и сам не будь плох». Запомнилась мне народная легенда о Николае-Угоднике и Святом Касьяне. «Ехал мужик на телеге, да свалилось колесо. Никак не надеть ему на ось. Видит он, странник идёт в белом одеянии. Просит его мужик: «Помоги, старче!» Прошёл мимо странник, не захотел марать одежды. Немного погодя, другой странник показался, опять чистый, беленький. «Помоги», - просит его мужик. Сбросил старче котомку, рукава засучил. Справили телегу. Поблагодарил мужик. А странника, как не бывало, исчез. …Предстали перед господом его святые угодники – Касьян и Николай. Говорит Бог, глядя на измазанного в глине Николая: «И где ты, Микола, так угваздался?» Доложил старец, как было. Но награду получил он не от Господа – Бога, а от мужика. С той поры отмечал народ Николин день – четыре раза в год. А Касьяна отмечают всего разок – 29 февраля (в високосный год).

подготовила Ковальчук Валентина,

библиотекарь Ивангорской библиотеки