Пароходские на берегу...

В городе Мологе "Обойщик" намеревался заночевать. Часов в шесть вечера всех подвахтенных отпустили на берег погулять, людей посмотреть и себя показать. "Принарядились" в чистенькие спецовочки и гурьбой ссыпались с парахода. Гармошку прихватили.

- Ребята, куда пойдем? - спросил кто-то.

- В монастырь хочу! - захныкал другой. - К боженьке!

- Ты спятил! Шесть лет  как все монастыри - на ключ... А братия разбежалась кто куда!

- А я к игуменьше хочу! - скулил Лешка

- А игумен тебя по шее кадилом с угольем. Изыди сатана!

- К игуменьше! - уже вопил благим матом и Сашка. - У нее пост кончился.

- Ну и катись ко всенощной. Сейчас звонить будут, всех монахов созывать. Тебя молотить билом по ребрам! Мы тебя и на борт не пустим, не возвращайся, поступай в монахи... И затем прибавил еще кое чего, непередаваемое в печати.  Лешка, кривляясь как шут, все же побежал по направлению к монастырю, видневшемуся за городом.

- Так куда же сначала двинем? Давай на карусели в саду!

Пошли. Ведь они наголодались по "берегу" и жадно всматривались во всё, встречавшееся на пути. Вот и городской сад. Заиграл духовой оркестр. Покатались на каруселях, на качелях, зашли в тир. Взяли по мороженому, выпили по кружке пива в буфете. А публики всё прибывало. На дорожках стало тесно. Вместе с этим прибавилось шуму, появилась развязность и даже нахальность в поведении молодежи. Раздавались пьяные выкрики, оскорбительные реплики и даже угрозы по чьему то адресу. В тени кустов началась возня, неслась безобразная матерщина, визги... Параходская братва держалась друг друга, дружной стайкой и не связывалась с распоясавшимися дебоширами, хотя у некоторых здорово чесались руки "дать", "навернуть", "навесить"...

- Стой! ты чего это кулаки нажал? Да их тут целые сотни! Сразу набросятся и измолотят нас, а нет так и ножичками... Здесь сапожников до черта, а у них за голенищами засунуты вот эдакие! Нет, брат, забудь и не замечай. тут и милиции не видать, а им лафа. Пошли дальше!

Сад гудел человеческими голосами.  Небо уже совершенно потемнело, густые деревья почернели. Мрак вечера рассеивался электролампами, в изобилии подвешенными на проводах. На танцевальной площадке вертелись пары, задевали друг друга, нарочно толкаясь и не извиняясь...Параходские ребята, кто помоложе, тоже сунулись на площадку, один из них встретился со свирепым взглядом "маэстро", готовым испепелить какого то там "пижона", который посмел пригласить его даму "светскую львицу" на краковяк! Ну наш пижон счел за лучшее ретироваться.

- Чего же наша то гармошка молчит? Зачем было и таскать её сюда? - Давай, разведи меха! Играй Матаню!

Отошли в сторонку, нашли свободную скамейку, уселись... задорная Матаня понеслась по всем направлениям сада. В это время духовой оркестр перестал играть. Услышав новые звуки, народ начал собираться около наших пароходских. Сейчас же нашлись исполнители и через минуту нестройный хор уже повествовал о том, как пароход "Надёжа-Вера" против Сормова горела и о том, что им не жалко парохода, жалко сормовска народа... Да и то, не очень то жалко тех людей, а жалко сивых лошадей. (Пожарники их загнали насмерть, привезя к реке целый обоз бочек с водой!) Нашлись и плясуны, которые начали отрабатывать ногами, подняв облака пыли...

- Так ведь это же кадриль, Матаня-то! - Да еще какая! Пароходская братва и не думала, не гадала, что вызовет такой фурор в городском саду Мологи.

Источник: Расцветаев Б.А. Воспоминания о Весьегонске. Тетрадь  № XVII, 13 сентября 1975 г.