Про старый Весьегонск и кота-рыболова (из воспоминаний Б.А.Расцветаева)

«…Последний квартал Троицкой улицы. Здесь стояли самые старые здания города – дом священника Павла Москвина; домик, где, по преданию, жила Софья Перовская; несколько больничных зданий, построенных земством, и арестанские роты.

Впоследствии их передали в больничное ведомство и там устроили «заразные бараки». Дальше, к югу, расстилалась низина – «Адриановская Расчистка» с хорошо унавоженной почвой, на которой росли огурцы и капуста. По ту сторону Расчистки виднелись Самойлово и тюрьма. Левее – пойма реки Мологи. На противоположном берегу возвышалась покрытая хвойным лесом гора.

Несколько слов о мельнице, где работал дизель (она сгорела в 1922 г.). Дизель звали «Бука-Бука» (по звуку, который он издавал).

По направлению от мельницы к реке – кузницы (два грязных кирпичных сарая). Вокруг шлаг, гарь. Дальше аллея тополей и берёз. Водомерный пост, будочка бакенщика. Полосатый столб, на вершине которого покачиваются знаки глубины и ширины фарватера. Тут же сложены бакены, белые и красные, железные и деревянные. Постовой, или бакенщик, должен был каждый вечер зажигать бакены, а гасить утром не надо: керосин выгорал весь. В бурную и дождливую погоду занятие бакенщика становилось трудным и опасным. Однажды он «проморгал», не заметил, как погас бакен, и пароход «Коммерсант» врезался в песчаную отмель. Капитан Бакшин, получив большую шишку на лбу во время толчка, выскочил на мостик. Долго гремел его сердитый голос над ночной рекой: Бакшин поносил лоцмана и бакенщика. Да мало ли происходило в городе, стоявшем на реке. Всего не перескажешь! А вот про белого кота, который нырял за рыбой в Мологу, упомянуть нужно. Возможно, это легенда. «Поедет, это, Мокшин на лодке вечером фонари зажигать, а его котишко беленький тут как тут! Прыг в лодку – и на нос. Едут двое. Вот Белый что-то уставился вниз… Раз!.. И кот уже в воде. А вода-то кипит! Слыхать даже, как ревут оба: и кот, и рыба. Потом Белый с рыбиной в зубах по веслу, по веслу да в лодку. А рыбину – бряк на дно, чтобы, значит, оглушить. Сам опять на нос, ровно на капитанский мостик. Опять высматривает. Д-два! И вторую рыбину тащит. Пока Мокшин все фонари зажжёт, глядишь, в лодке целое ведро рыбы».

Около водомерного поста ставили и пристань.

У входа в затон летом было очень мелко. Около пристани весь день царило оживление. Оно начиналось рано утром, перед приходом парохода из Рыбинска. На лошадях подвозили кладь. Мужики сбрасывали её с возов в кучи, в «бунты». Подходили, подъезжали пассажиры и провожающие, выгружались, несли вещи, сдавали в багаж.

Приближается пароход. Раздаётся подвальный свисток из нескольких нот. При подходе к пристани колёса судна поднимают шум и целый буй пены, работают в обратную сторону, тормозя движение. С парохода летит «лёгкость» - тонкая верёвка с гирькой. В тихую погоду пароход сам подходит к пристани, тогда нет ничего проще подать швартовы в руки пристанщика. А неблагоприятный ветер отгоняет судно от пристани. Машина работает и вперёд, и назад, рулевые без конца вертят штурвал – и всё равно никакого толку. Снова пароход отходит от пристани. Пассажиры ворчат: «Назад в Рыбну повезли!» Новый заход, и опять коварный ветер отжимает корму или нос. Наконец решают пустить в ход брашпиль. Канат натягивается – пароход понемногу подходит к пристани. Начинается высадка пассажиров, потом разгрузка.

Десяток молодцев надевают себе на спины «седелки» и спускаются в трюм. У штабеля мешков с мукой двое – это «наливалы». Они ловко вскидывают мешок – матрос с «седелкой» ныряет под него, а потом грузно топает по железной стлани к трапу. Ничего другого придумать не могли. Пароход-то считался товаро-пассажирским, поэтому погрузка в трюм сверху исключалась…

Нельзя не упомянуть о находившейся возле Курмыша паромной переправе, которая играла немаловажную роль в жизни горожан. Весьегонцы держали коз, овец, много всякой птицы. Часто имели в хозяйстве лошадей, в каждой семье были коровы. «Весьегонск – это 800 домов и 800 коров», - гласила местная пословица. Для обеспечения стада горожане держали покосы, главным образом, на заливных лугах за Мологой. Летом оттуда тянулись бесконечные возы с сеном. У паромной переправы собирались верстовые очереди. Паром – сооружение, передвигавшееся вручную по натянутому через реку канату. Вмещало оно лишь четыре воза с сеном и делало оборот за полчаса. Здесь, возле переправы, мы и закончим прогулку по старому Весьегонску».

Источник: Весьегонск. Краеведческий альманах. Вып.2. М., Филиал ФГУП «Военное издательство», 2007. – 352 с.

Подготовила Елена Волгина, библиотекарь ДИЦ