Юность

В июне 1929 года, пропев свою последнюю для нас песню, умолк школьный звонок. Выпускных балов тогда не устраивали. Сфотографировались мы всем классом и разлетелись навсегда в разные стороны.

В стране шла упорная борьба, создавали колхозный строй. Старое цепко сопротивлялось.

Осень 1929 года. Нас, комсомольцев, по одному прикрепили к коммунистам, проводить собрания в деревнях.

Вот мы идём с председателем сельского совета товарищем Смирновым в деревню Софрониха. Собрание проходило бурно. В табачном дыму запомнилось несколько злых лиц. Что-то громко, сердито доказывал им председатель на карельском языке. Я не понимала. Для записи в протокол он переводил мне.

Возвращались домой поздно. Светила луна. Но в перелеске (теперь он вырублен) тени деревьев казались мне крадущимися фигурами. Мне казалось, это хотят отомстить председателю. Спустя три месяца, в декабре 1929 года вечером раздался выстрел, в окно сельсовета. Председателя убили за рабочим столом.

Волею судеб в декабре 1929 года я оказалась в Детском Селе (бывшее Царское, а с 1937 года – город Пушкин). До конца дней своих буду благодарить судьбу за эту счастливую случайность. Ведь здесь, в лицее в начале прошлого века (1811-1817 год) учился А.С. Пушкин. Здесь каждый уголок овеян его поэзией. И мне кажется, отныне и навсегда мне сопутствует пушкинская поэтическая музыка.

С благоговением я ступала по городским улицам. Ведь может быть я шла там, где ступала нога великого поэта. Нам посчастливилось бывать в Екатерининском и Александровском дворцах. Роскошная анфилада золочёных комнат Екатерининского дворца. Какая неописуемая красота! Какие богатства дорогих картин, мебели, фарфора, гобеленов и всяких драгоценностей. Например, Екатерининский кабинет «Табакерка», знаменитая на весь мир «Янтарная комната». Мне казалось, что где-то рядом шуршит парчовым платьем и сама «Великая Катрин».

В 1941 году фашисты варварски разрушили и сожгли дворцы, много ценностей похитили. Увезли и «Янтарную комнату», судьба её пока неизвестна.

Здание лицея в 1920-х 30-х годах занимало какое-то ведомство. Здание уцелело, мне посчастливилось в 1958 году побывать в нём, увидеть лицейские каморки, где помещались Пушкин и его друзья. И этот актовый зал, о котором писал А.С. Пушкин после экзаменов:

«Старик Державин нас заметил,

И в гроб сходя «благословил» …

А сколько не передаваемой прелести в Пушкинских парках. Как писал поэт:

«Воспоминание рисует предо мной

Волшебные места, где я живу душой

Леса, где я любил, где чувства развивал,

И где взлелеянный природой и мечтой

Я знал поэзию, весёлость и покой»

Подолгу любовались мы красивыми гротами, мостиками, скульптурами. «Девушка с кувшином» - бронзовая скульптура очаровательна. Сидит она с разбитым кувшином, из него вечно льётся вода. В годы войны с фашистами скульптура была зарыта в землю. У Пушкина есть красивые стихи о ней: «Девушка с кувшином». Великолепны скульптуры «Геракл» и «Флора» возле «Камероновой галереи». Они были увезены гитлеровцами в Германию для переплавки. Теперь они возвращены на своё место.

Мы учились здесь на курсах полгода. В мае 1930 года был организован комсомольский военный поход, по местам боёв Красной Армии с Юденичем в 1918 году. Нам выдали шинели, винтовки. Так и шагали мы сутки по полям, по долам.

Тогда-то в 1930 году узнала я очарование «белых ночей». Как писал о них А.С. Пушкин:

«Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса…»

Эта светлая пора юности. При воспоминании и сейчас становится светлее на душе.

…Декабрь 1930 года, работаю на молочном пункте в деревне Путилово, за Красным Холмом. Хороша «банька» у моей хозяйки, тёти Василисы; моемся в русской печке – удовольствие непередаваемое. Хозяйка печёт отменные овсяные блины, тоньше бумажного листка. Вкусны они с русскими щами.

В начале 1930-х годов всюду плакаты «518 и 1040». Нам эти цифры говорят очень много: построить за пятилетку 518 заводов и 1040 МТС (машинотракторных станций).

Первая пятилетка – растут Днепрострой, Магнитострой, Тракторострой. Завидую, что люди участвуют в этих знаменательных стройках.

В Овинищах я – комсорг, веду политзанятия. Речь о революции 1905 года. Эпизод «Красная Талка», мужество Иваново-Вознесенских рабочих. Зарождается мечта: съездить в Иваново-Вознесенск, побывать на берегах знаменитой реки Талки. (Теперь вот живу в своём любимом Иванове четвёртое десятилетие).

В поэтическое Детское Село я попала ещё раз на комсомольский семинар пропагандистов в июне 1934 года. Это яркое событие для меня запечатлелось в словах песни:

«Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река.

Кудрявая, что ж ты не рада

Весёлому пенью гудка.

Не спи, вставай, кудрявая.

В цехах звеня, страна встаёт со славою

На встречу дня!»

Смазливый паренёк идёт меня провожать. Мне любопытно. Очень уж он самоуверен, словно знает всех женщин от Сафо до королевы Елизаветы. Декламирует: «Бери от жизни всё, что можешь, бери хоть крохи всё равно». Такие философы всегда вызывали у меня чувство брезгливости. За поцелуй залепила «милому» пощёчину – «Какая резкая твоя ручка!»

А месяц на небе словно поднял правую бровь – усмехнулся.

Ах, как красивы, как благородны для моей души эти детскосельские парки. Здесь учим с Маричкой из Мурманска свои уроки. Вечером любуемся модным фокстротом: «Маша, моя Маша! Маша дорогая! Здравствуй, моя милая! Прощай!»

И снова Овинище – работа и комсомольские конференции, собрания, поездки с драмкружком в колхозы и железнодорожные клубы. Бывает так, что счастье где-то накопится и затем, как из рога изобилия сыплется на человека. Таким был в моей жизни 1936-1937 год. Мир был праздником, и эта праздничность осталась моей навсегда. Сбылась мечта моя, самая главная, самая большая – институт, Ленинград!

Сколько новых впечатлений, новых знаний. Интересные лекции по истории, литературе, философии, журналистике. Оперы – в знаменитом «Мариинском». Новые друзья! Поездка в Сочи. И самое синее в мире Чёрное море моё. И Севастополь!

Я думала, так всегда и будет – кругом счастье и цветение. Нет, так не может быть всегда. Вот тогда-то у меня и мелькнула далёкая мысль: «Если б счастье можно было класть на сберкнижку. Про запас! Много у тебя счастливых дней, ты их откладываешь, припрятываешь на чёрный день. И достаёшь потихоньку, по одному счастливому денёчку, когда наступают трудные дни». А ведь чем мы счастливее, тем расточительнее.

… 1938 год оказался для меня очень трудным. О, витязь! По радио передают полонез Огинского, как рвёт он моё сердце. Меня угнетает аналогия истории М.Ю. Лермонтова и Варвары Лопухиной. (Подвернулась же мне эта брошюра). Кажется, оскорбительной донельзя. Каково же было моё удивление, когда в 1970 году я прочитала о новых данных этой истории. Авторы утверждают, что Лермонтов до конца дней страдал о Вареньке. А шведский «Симон… Он и сам не думал в ту пору, как расстался с Кристин в Осло, что никогда не сможет её забыть».

Как противоречива человеческая натура!

Милый, любимый Ленинград! Родная Гороховая 17 и Васильевский Остров – 14 линия. Здесь я пыталась отогреться душой у милой тёти Шуры и на Васильевском Острове у бабушки Агафьи. Ведь совсем недавно я бродила счастливая по улицам и площадям родного города, по мостикам и каналам. Готова обнять Исаакиевский собор и Медного всадника. Ленинград, мглистое небо, мокрый снег – 1938 год. Недавно даже это мглистое небо радовало меня, казалось отражением поэзии чудесной Чеховской и Гоголевской прозы.

Теперь пошли густые облака по моему небосклону. Поддержал меня И.С. Тургенев, заявив в «Рудине»: «Первые страдания, как и первая любовь, никогда не повторяются. И, слава Богу!» Даже К. Маркс, в примечаниях к «Капиталу» (мы готовились к экзамену по политэкономии) сказал: «Истинная любовь никогда не протекает ровно». К слову, даже эту труднющую политэкономию сдала на «5». Мои «завихрения» на учёбу не отражались. И мой старший друг А.А. Король – коммунистка с 1912 года (она давала мне рекомендацию в партию) одобрила: «Буря тебя не сломит!»

подготовила Валентина Ковальчук,

библиотекарь Ивангорской библиотеки