Камень в памяти моей навсегда

Воспоминает о Камне Лумпанова Зинаида Наумовна:

"Моя мама родилась в русском поле (д.Ручьи Весьегонского района) 25 мая 1916 года. Родители возили навоз в поле, там за кучей навоза Клава и родила девочку Тоню.

Мать ее из семьи Кузнецовых, отец - Кутейников Михаил Ильич из деревни Суково. Молодые осенью вдвоем валили лес на постройку своего дома. Тоне было шесть месяцев, когда умерла ее мама. Девочка воспитывалась в семье Кузнецовых и до конца своих дней с благодарностью это помнила. Михаил женился на Поле, построил большой крестовый дом, в котором две печки русские. В семье появились дети - Саша, Катя, Нина, Клава. Тоню отец забрал в свою семью, когда та подросла и смогла нянчить и помогать.

В 16 лет Тоня без благословения и вопреки воле отца вышла замуж за Сергеева Василия в деревню Костиндор.

У Сергеевых семья большая и молодожены ушли жить на Камень. Это был 1932 год. Им дали комнату в двухэтажном деревянном желтом доме на левом берегу реки Суховетки. Этот дом называли номерами. Работали в коммуне. Родился первенец Вася, прожил два месяца и умер. Потом родилась девочка Нина, и она умерла. Семья развалилась. Василий ушел к другой женщине, которая была ровесницей его матери. Мама прожила на Камню около трех лет. Она видела, какой красивый был построен собор, ухоженная территория, выложенные из кирпича дорожки от здания к зданию; часовню, внутри которой был огромный камень.

После Камня мама вернулась к отцу, забрала чемодан приданного своей матери и уехала в город Рыбинск. Там на вокзале у нее украли чемодан, и она со слезами пошла в милицию, надеясь, что найдут ее чемодан. Чемодан не нашли. Милиция сообщила отцу, и он за ней приехал. В милиции и дорогой он с ней был ласков. Приехав домой закрыл дверь на крючок, крепко выпорол ее уздечкой. Три дня она с синяками лежала на палатях.

Потом мама уехала в Ленинград к сестрам Кузнецовым. Там ее устроили в няньки в одну еврейскую семью, о которой у нее остались добрые воспоминания. Она нянчила их сына, но и они занимались ее образованием и воспитанием. Тоня ходила на курсы, поступила в комсомол, принимала участие в спортивных соревнованиях «Ворошиловский стрелок». Во время финской войны ходили с подругами в госпиталь, помогали раненым, читали им газеты, писали письма. Однажды в госпитале она нашла в списке умерших раненых Сергеева Василия, уроженца деревни Костиндор Весьегонского района.

В Ленинграде в 1939 году мама встретила моего отца Романюк Наума Кондратьевича. Он служил моряком в Сестрорецке. Перед войной он маму беременную и с ребенком отвез к своим родителям в Западную Украину.

Началась война, оккупация. Много пришлось пережить, умерло двое детей. В начале 1945 года после ранения он приехал на Украину, забрал маму на новое место службы. В конце войны папа служил в Эстонии старшиной хоз. взвода на острове Падизи. Там на острове 5 ноября 1945 года родилась я.

Когда мне исполнилось 11 месяцев родители со мной приезжали в Суково в отпуск.

В 1946 году родился мой брат Коленька. Сводная мамина сестра Клава, она была моей крестной, была вызвана из Сукова мамой в Эстонию. Она помогала маме с детьми, да так и осталась там до конца своих дней, умерла в 2008 году.

После демобилизации папа с семьей вернулся на Украину. Построили свою хату. Летом 1951 года он ушел из нашей семьи к другой женщине, а в декабре родилась моя сестра Клава. Осенью 1952 года заболел мой братишка. Мне было семь лет, и я все это уже помню. Коля лежал дома, его привезли из больницы. Он попросил маму, чтобы она позвала отца. Мама сбегала за ним, стояла у кровати сына и горько плакала. Коля сказал: «Не плачь мама, я вырасту - буду киничим (конюхом), а Зина с Клавой будут учителками» (его слова оказались пророческими или мы выполнили его мечту). Он умер при отце 7 ноября.

Маме пришлось туго, она и сторожем на птицефабрике работала ночью, а днем работала в бригаде.

В 1955 году мама решила вернуться на родину. Мы ехали через Ленинград, месяц ждали багаж, мама пыталась устроиться в Ленинграде, не получилось. Было лето. Нам с мамой в большом доме не хватило места, и мы спали на сене, на накате, гоняя комаров, а мама тихонько плакала по ночам. Она пошла устраиваться на Камень во вспомогательную школу-интернат.

Так в 1955 году волею судьбы мама с детьми снова попала на Камень Нам выделили большую комнату на первом этаже, в двухэтажном деревянном доме у дороги около большого корпуса из красного кирпича с узкими высокими окнами. Дедушка нам выделил деревянную кровать, стол и два стула. Мама работала и свинаркой и прачкой, а последние восемь лет работала кастеляншей.

На Камню мы прожили 12 лет до закрытия школы. На Камню я проучилась в 3-4 классе начальной школы. На Украине я закончила три класса. Раньше были экзамены после 4 класса. Учительница Нина Ивановна Ковшикова с мамой решили, что мне лучше еще раз учиться в 3 классе, чтобы хорошо усвоить русский язык, успешно сдать экзамены в 4 класс. 5, 6 класс училась в Поцепе. Когда училась в 5 классе, жила у дедушки, в выходные ходила домой. Весной приехала тетя Нина из Белоруссии с семьей, после школы нянчилась с детьми тети. Плохо было только одно - ее мало интересовало, что мне надо учить уроки. Летом тетя Дуня Безручкина привезла хлеб в наш магазин и зашла к маме. Суковские женщины передали, чтобы мама забрала мои постельные принадлежности - постельник, одеяло, подушку, которые тетя Нина выкинула на улицу на поленницу. Конечно, мама поехала в Суково, и, видно, там состоялся нелицеприятный разговор.

На следующий день приехал дедушка и забрал у нас деревянную кровать, стол и два стула. Мы неделю спали на полу, ели и сидели на ящиках, взятых в магазине. Потом к маме на работе зашел директор школы Сергей Павлович Ермошин и увидел наше житье-бытье. Пожурил маму, что она не обратилась к нему за помощью. Нам выделили две кровати, стол и три табуретки. В 6 классе я жила в Сукове, на квартире у бабы Кати Лизуновой. Мама с дедушкой не общались несколько лет. С 7 по 10 класс я училась в Чамерове.

На Камню прошли хоть и трудные, но самые светлые, дружные, наверное, проще сказать, беззаботные счастливые годы. Мои одногодки - Лида и Таня Аверины, Валя Смирнова, Валера Ермошин, Вова Кабиков, Толя Ковшиков, две Гали - Герасимова и Симбирякова.

Зимой по понедельникам в Чамерово нас возили на двух лошадях. На длинные палки были прибиты консервные банки с мазутными тряпками и с такими зажженными факелами мы въезжали в темный, укутанный снегом лес. Где-то далеко иногда выли волки. Было жутко. Летом никто из детей никуда не уезжал. Своя речка, рядом лес полон ягод и грибов. За земляникой собирались гурьбой, взрослые нас не посылали. За этой ягодой мы ходили далеко в «Рязаново», так назывался участок леса за Поповкой. Вечерами любили играть в лапту, волейбол, прятки. Мальчишки прятались иногда в нише под клубом, с улицы был такой открытый вход, внутри было темно и сыро. Мы, девочки, боялись туда даже заглядывать и ругались с мальчишками, что мы их там «у покойников» искать не будем. Говорили, что там кого-то из монастырских похоронили.

Один раз мы долго ждали мальчишек играть в прятки , но так их и не дождались. На другой день они нам объяснили, что ходили вдоль реки у кладбища, искали подземный вход из монастыря и не нашли его.

Жизнь на месте монастыря накладывала свой отпечаток. Мы росли атеистами, такое было время. Но иногда мама по вечерам рассказывала разные истории из монастырской жизни и жизни каменских жителей…

Одна из легенд того времени, которую помнила она: На правом берегу реки Суховетки в мелколесье пастух пас коров. Летом скот выгоняли на пастбище рано. Коровы мирно паслись, а пастух задремал и проснулся, услышав дивное молитвенное пение. Он пошел на эти звуки и сквозь ветки деревьев увидел огромный камень, а на нем стояла женщина в белом одеянии на одной ноге. От неожиданности он споткнулся и упал. Когда встал, женщины уже не было, а след ее ноги остался на камне. Было это в девятую пятницу после Пасхи. Он решил, что это была великомученица Параскева – Пятница. На дереве у камня висела иконка. Об этом он рассказал другим верующим, и решено было построить часовню на этом святом месте в честь великомученицы Параскевы Пятницы.

Вода в следе считалась целебной и люди в это глубоко верили. Раньше углубление в камне очень было похоже на след ноги. Мама рассказывала, что даже, когда она жила в коммуне на Камню, из далеких мест приходили люди, жили недели в номерах и лечили ноги, руки, глаза этой целебной водой.

Еще она помнила рассказ своего отца, как доставляли колокол от Красного Холма. До красного Холма из Петербурга его доставили по железной дороге. Каждая деревня собирала льняные холсты и на своих холстах крестьяне тянули по дороге тяжелый колокол. Следующая деревня их встречала со своими холстами и продолжала путь колоколов к Камню. Красивый колокольный звон раздавался по округе. Маленькой девчонкой она слышала этот звон в Ручьях. Она была на службе в соборе с Кузнецовыми. И когда жила в коммуне в соборе шли службы по праздникам. Пол в соборе был выложен цветной маленькой плиткой. На улице в девятую пятницу была ярмарка, торговали всякой всячиной: граблями деревянными, вилами трехрогими длинными, щетками. И конечно всякими сладостями: длинными конфетами-леденцами, завернутыми в красивую бумагу, петушками- леденцами, свистульками.

Торная дорожка была от Камня до Ручьев. Этой дорожкой мы уже с 1955 года ходили каждый год в Ручьи навещать Кузнецовых.

Еще мама рассказывала, что монашки много трудились, чтобы на земле осталась такая красота. Здесь раньше был только лес и кустарники, и больше ничего. Все они выкорчевали вручную и расчистили, а затем построили. И небольшие поля в округе Камня, это тоже они расчистили и разработали. Два поля были около березовой рощи, третье поле было за школой напротив кладбища. Два поля больших были по вошкинской дороге за кладбищем, за ручьем. Сколько было трудов положено!

При строительстве зданий из кирпича, в раствор при кладке кирпичей монашки добавляли сырые яйца, и раствор был очень прочным. Когда в 1941 году начали разбирать собор для строительства аэродрома, то у мужиков плохо получалось отделять кирпичи друг от друга. Тогда было решено использовать взрывчатку. Отдельных кирпичей получилось мало, а получилась из взорванного собора большая гора кирпичного мусора. Ни дети из школы-интерната, ни мы почему-то никогда не бегали, не играли на этой горе. Стояла гора – укор непонимания… Зачем, кому помешала красота собора? Что от него взяли?

Еще помню, рассказывала мама про нечистую силу, которая побывала в печке у бабы Матрены. Когда мы приехали в 1955 году, баба Матрена еще жила на Камню. Правда, я спорила с мамой, что это, наверное, кто-нибудь решил проучить ее, и оказалась права. Об этом я прочитала в воспоминаниях Г.Виуленовой «Святое место».

Остался в памяти необычный ритуал празднования Пасхи на Камню. Ни в Сукове, ни в Лопатихе так в Пасху не играли. Несмотря на запреты, почти в каждой семье красили яйца. Это было настоящее ощущение семейного праздника. В церковь не ходили, но мама утром нас христосовала крашеным в луковой шелухе яйцом и учила правильно отвечать. В день Пасхи, ближе к полудню, когда пригревало солнышко, на пригорке у берез около Бобиных собирались нарядно одетые тетя Луша Кислякова, тетя Маша Чистякова, тетя Феня Кротова, тетя Шура Мухина, Бобины Аня и Валентин, тетя Тоня Куликова, тетя Паша Яковлева, тетя Маша Кузьмина, Лукич. Выносился от тети Натальи Бобиной с чердака неглубокий деревянный желоб, приставлялся на пенек и по нему начинали катать крашенные яйца.

Игрок, прежде, чем положить яйцо, нежно его поцелует, погладит, приговаривая, чтобы оно было везучим, удачливым. Яйцо, скатываясь по желобу, должно задеть другое яйцо на земле и то яйцо считается выигратым. Игра проходила шумно, весело, азартно. Кто-то выигрывал, а кто-то проигрывал. Игра прерывалась на обед, после обеда снова продолжалась.

Играли всю святую неделю. А мы дети получали удовольствие от наблюдения за этой игрой, такой азартной для взрослых.

Маме мы помогали, как могли. Теребили с ней лен и на Камню и в Борщеве, копали картошку «исполу» в деревнях. Своего огорода у нас не было, выращивали картошку только последние три года, и было раскорчевано от тополей несколько грядок у дома в последние два года жизни. Готовили все втроем дрова на «Карпатах» для учительницы Тяпкиной А.Д. Мама зимними вечерами вязала крючком кружева на подзоры к кроватям, кружевные покрывала, салфетки для продажи, а я читала вслух книги, которые брали в школьной библиотеке и у бабы Анны-буржуйки. Потом, когда стало жить легче, стали выписывать «Роман-газету» и чаще читали их вслух.

У мамы была швейная машинка, и она обшивала нашу семью. Я могла сидеть часами и наблюдать за ее рукоделием. Мои успехи в рукоделии она поощряла. Я помню, на стене до самого нашего отъезда висела салфетка, вышитая мною стебельчатым швом еще в начальной школе.

Несмотря на мамины старания, нам все-таки приходилось занимать в долг. Мама занимала деньги у бабы Анны-буржуйки. От денег та отказывалась, а предложила маме вымыть ей избу к Пасхе. Мама два выходных мыла у нее потолки, стены, полы. Пол на кухне послала вымыть меня. Полы были некрашенные. Мама строго наказала, чтобы я тщательно вымыла все углы и под лавкой и под столом. Хозяйка любит, чтобы все сделано было хорошо. Когда я закончила мытье, баба Анна дала мне небольшую книжечку (объемом с небольшую общую тетрадь) почитать. Это была книжечка про Каменский монастырь. Прочитали мы ее в семье вслух. Та я впервые познакомилась с материалами Троице-Пятницкого женского монастыря и нашла подтверждение многим маминым рассказам, и про часовню, и про мать Евсевию, и про кирпичный завод.

Как-то мама послала отдать долг монашкам Катеньке и Леночке, так их все ласково называли. Я подошла к двери, она была закрыта изнутри, и меня что-то неведомое остановило. Я не стала стучаться в закрытую дверь, а тихонечко отошла от двери и от дома, чувствуя, что в доме что-то делается таинственное, чему нельзя мешать постороннему человеку. Мама потом ругала себя: «Как же я могла забыть и послала тебя вечером, когда у них вечерняя молитва». Деньги она отнесла на следующий день.

В школе-интернате с осени до весны работали истопники, топили печи в вечернее время, чтобы утром было тепло. Одним из истопников была Нюра Волкова из деревни Высокое. Она была молоденькой и боялась одна топить вечером в пустой школе при свете керосиновой лампы, а совсем рядом - кладбище. Мама уговорила меня ходить с Нюрой в школу, чтобы ей не так страшно было. Когда топились печи, я заходила в классы и в партах у детей находила интересные книги и читала их. Мама у нас была общительная. К нам часто приходили чаевничать в обеденный перерыв Рая Ремезова (из Чистой-Дубровы, работала техслужащей), тетя Зоя Вашукова (из Чистой-Дубровы, работала кладовщиком), тетя Дуня Безручкина (из деревни Высокое, привозила в магазин хлеб с Чисто-Дубровской пекарни), тетя Тоня Тимофеева (из деревни Лопатиха, работала почтальоном).

После 10 класса было решено пойти работать. Тогда в школах не хватало учителей, и меня направили в начальную школу деревни Алферово.

Когда я приехала из РОНО домой, мама расплакалась, что я уеду от них в какую-то деревню. Она так ждала, что теперь будет жить полегче. Ей недавно сделали операцию по удалению аппендицита, и она чувствовала себя неважно. В интернат требовалась пионервожатая. Так с 3 сентября 1963 года я стала работать старшей пионервожатой до августа 1967 года. Поступила учиться в пединститут, проучилась три года и не закончила его.

Коллектив был большой, работало много мужчин педагогами. Учителем истории работал Яшин Александр Михайлович. Он был глуховат, последствия фронтовой контузии. В коридоре во время уроков хорошо был слышен его громкий голос, но дети никогда не злоупотребляли его недостатком.

Учителем сапожного дела работал Семиков Георгий Степанович, в столярной мастерской с мальчиками был Кабанов Василий Александрович (живет в Чистой-Дуброве).

Воспитателями работали Фадик Матвей Семенович (он купался зимой в проруби), Смирнов Сергей Павлович и Парамонов Петр Матвеевич - оба из Чистой-Дубровы, Кабиков Николай Михайлович и Козин Алексей Иванович, Шондыш Александр Прохорович.

Учителем пения и музыкальным руководителем был Аверин Борис Федорович, кроме того он был очень творческим человеком, у него столько было разных идей в играх, праздниках, оформлении. Я у него многому научилась.

Какие концерты готовили, ездили с ними в Чистую Дуброву, Фоминское, Борщево, Хмельново! Настоящие серьезные пьесы ставили на сцене. Я помню такие спектакли, как «Любовь не картошка, не выкинешь в окошко», пьесы А.Островского «Гроза», «Горя бояться, счастья не видать». Почти всегда были артистами директор школы Кабикова Анна Кирилловна, завуч школы Семикова Таисья Михайловна, Ковшикова Нина Ивановна (учитель), Тяпкина Анна Дмитриевна, Кашина Валерия Анатольевна, Смирнова Полина Алексеевна, Смирнов С.П, Парамонов П.Д, Аверин Б.Ф, Шондыш А.П. На концерты приходили все жители Камня и Горки. Все, затаив дыхание, наблюдали за жизнью героев на сцене. А какие сердечные аплодисменты отдавали зрители своим артистам!

В школе работали ночными нянями две наших соседки по дому: Тетя Тоня Звонарева и тетя Таня Белкина. Тетя Тоня жила за нашей стенкой одна. Мама говорила, что у нее была дочь, и она умерла. Всю свою нерастраченную любовь она самоотверженно отдавала воспитанникам школы-интерната, многие из которых были сиротами. Несколько лет она работала без отпусков, пока не запротестовала профсоюзная организация школы.

Комнатка у нее была маленькая. В комнате в углу у нее стояла большая лежанка с плитой, за ней по стене стояла кровать, у кровати впритык к другой стене стоял стол, под ним несколько табуреток. В углу на полу около лежанки стояли школьные керосиновые лампы, когда еще не было электричества, стекла она мыла дома и заправляла керосином. Дома же, зимой, она сушила застиранные простыни мочунов. Часто у нее бывали ученики, даже учась в ФЗО города Весьегонска, мальчики Саша Соколов, Толя Баринов и другие приезжали на выходные к тете Тоне.

Заканчивая свой очерк «Святое место» Г.Виуленова отметила, что во вспомогательной школе дети стали тонуть в реке, теряться в лесу, сотрудники стали пьянствовать. Горьких пьяниц не было, но после работы, конечно, некоторые себе это позволяли. А чтобы тонули, терялись, я никого не помню. Помню, что на реке летом всегда была хорошая плотина, и дети с удовольствием купались, никто не тонул. Воспитатели строго за этим следили. А вот мы с сестрой обе были с рекой в конфликте. Клава весной, когда начался ледоход, пошла на Горку и с лав упала прямо в реку на лед. Как ей удалось перепрыгивать с льдины на льдину, она до сих пор не понимает. Ей было 6 лет.

Осенью я шла с леса с грибами, а мама заменяла в отпуске прачку и полоскала в реке школьное белье. Я решила ей помочь, стала полоскать салфетку для тумбочки, торопясь захватила две, одна пошла на дно, я решила ее достать и бултыхнулась в воду с головой. Ладно, мама оглянулась и вытащила меня за волосы.

В школе было два несчастных случая. Один был, когда я еще училась в 9 классе. На Новогоднем празднике Дедом Морозом была Тяпкина А. Дед мороз плясал с детьми в хороводе, размахивая бенгальским огнем. От бенгальского огня вспыхнул ватный воротник. Она бросилась в коридор вдоль всего корпуса, хотя второй выход был прямо на улицу. Но не растерялась тетя Тоня Белкина, которая была у двери, уронила Деда Мороза на пол и накрыла ее своим зимним пальто. Анна Дмитриевна лежала в больнице в Чамерове с ожогами на лице и руках, я ее навещала.

Второй случай был с ученицей, уже когда я работала. Девочки много вышивали, они занимались рукоделием не только в швейной с Александрой Николаевной Мешалкиной, но и в спальнях в свободное время. Нина Сойко проглотила иголку, ее отвезли в больницу г. Весьегонска. Там она пролежала несколько дней под наблюдением и на специальной диете. Все обошлось, иголка вышла в горшок.

К детям весь персонал относился с родительской заботой и вниманием, доверием. Прививали любовь к труду. Ученик Витя Бодров умел хорошо пахать, ему доверяли одному ездить в Чистую Дуброву на пекарню за хлебом. Витя Абалихин умел аккуратно красить оконные рамы. Один год запоздали завести дрова на склад, началось бездорожье, и в гору около бани трудно было проехать по глине. Дрова все свалили у дороги за рекой. Когда все дрова разделали, дети вместе с взрослыми, встав в большую цепочку от реки до склада, передавали колотые дрова не один день. Топились четыре двухэтажных дома. Окончив школу, Коля Симонов был оформлен в дом инвалидов, но мест там не было, и он год в школе работал при кухне. Черпал воду из колодца и по желобу сливал в кухню, в бочку. Он был киноманом. У него была тетрадь, расчерченная на графы. Он записывал все кино, которые привозила в школу тетя Маша Ординарцева, отмечая фамилии актеров и краткое содержание фильма. К нему обращались с вопросами о кино и дети и взрослые. Он с достоинством знатока отвечал на них, гордо листая свою тетрадь.

Когда я отработала в школе два месяца, вызывает вечером меня в кабинет Анна Кирилловна: «Встань Зина к стенке». Я с недоумением встала. Думаю, что дальше будет. Провинилась? Вроде нет. Она выходит из-за стола, подходит ко мне: «Ты не обижайся на меня, но мне обидно за тебя. Сидишь в учительской за столом как старушка. Сутулишься, и знаю почему. Не надо стесняться! Ты худенькая, маленькая, сутулая. Страшно на тебя смотреть». Взяла мою голову. Прижала затылком к стене. Спину к стене. Ягодицы к стене, плечи назад.

- Вот твоя поза, походка. Ходи с гордо поднятой головой. Молодая, все при тебе. И ходи только так. Ты меня поняла?

Что мне оставалось сказать. А стеснялась я с 6 класса и постоянно сутулилась. Никто не обращал на это внимание. За этот урок я ей до сих пор благодарна. Вышла я из школы прямой походкой с гордо поднятой головой, и видно так была увлечена своей новой походкой, что не поздоровалась с М.С.Фадиным.

В 1963 году мы получили письмо с Украины, от моей подруги (с отцом у нас связи не было). Перед окончанием 8 класса я ему писала и просила прислать деньги на выпускное платье. Тайно от мамы. Он мне написал письмо в Чамерово, в помощи отказал). Подруга писала, что мой отец лежит в больнице, у него рак желудка, и он очень просит меня приехать к нему. Я только два месяца отработала и, лишних денег у нас не было на такую дальнюю поездку. Мама дала прочитать письмо тете Луше, попросила у нее денег в долг. Она была настроена воинственно: я сама поеду, я ему все выскажу. Но тетя Луша рассудила так, если поедешь сама, денег не дам, а поедет Зина, ведь он ее зовет, тогда деньги дам. Я отправилась на Украину. Не суждено мне было услышать то, что он хотел мне сказать. Успела только на его похороны. У него осталось сиротами трое детей. Мать у них умерла, когда младшему было 6 месяцев, теперь отец… После смерти жены отец писал маме и предложил ей сойтись с ним и воспитывать вместе детей. Мама ответила отказом.

В 1965 году весной в интернат на побывку из армии приехал бывший воспитанник, круглый сирота Лева Владимиров. В части готовились к его отъезду, помогли ему купить памятные подарки для школы. Лева привез пионерское знамя, горн, барабан, всем детям пионерские значки. Все это вручил нам на пионерской линейке. Было зачитано благодарственное письмо в адрес школы от командования части. На эту линейку пришли все жители Камня, было все очень трогательно до слез. После линейки все фотографировались. Я хорошо эти фото помню, ведь это была часть моей работы, моей жизни.

Осенью 1965 года я вышла замуж. За два дня до записи в сельсовете был дождик, я упала на скользкие мокрые кирпичи, которыми были выложены дорожки. Испачкала свое новое красное пальто. Вечером застирывали с мамой, пятно не отошло. На второй день мама обратилась за помощью к Мешалкиной А.Н. Александра Николаевна осталась после уроков и, к вечеру пальто было готово, она его перелицевала.

С теплотой вспоминаю тетю Лушу Кислякову. Добрейшая была женщина. Она жила на Горке в большом доме одна. Двое сыновей, в Ленинграде. Держала корову, и мы у нее покупали молоко. В первые годы у нас в комнате стала плохо закрываться дверь, и мама спросила совета у тети Луши, кого можно пригласить поправить дверь. Та спросила у мамы молоток и ловко сама подправила верхнюю петлю, сказав: «Живешь одна без мужика, учись все делать сама». Вот такой урок она преподала маме. Когда я была беременной, тетя Луша часто меня баловала: то к моему приходу утром у нее какао приготовлено, то топленое молоко с сахаром, то соленый огурец из подвала достанет.

Бывая на Камню сейчас, мы каждый раз заходим на кладбище, навещаем ее могилку.

И еще один пример чуткости, доброты и деликатности людей, которые меня окружали. Как- то заторопилась на работу, схватила пальто и оборвала вешалку. С работы пришла домой, а там стирка, грудной ребенок, закрутилась и забыла пришить вешалку. Опять пошла на работу без вешалки. Когда возвращалась домой, в кармане обнаружила записку: «Зина, пожалуйста, пришей вешалку». Покраснела с головы до пят. Поздно перед сном пришила вешалку.

Почему ликвидировали школу на Камню? Я думаю, что никаких амбиций не было, а был трезвый расчет. Жизнь шагала вперед, и она предъявляла новые современные требования. Строились новые светлые просторные школы с центральным отоплением, водопроводом, канализацией. В Каменской школе требовался большой капитальный ремонт. Здание клуба и всего корпуса (домовая церковь была построена «от нужды из старого материала» - из описания Троице-Пятницкого женского монастыря) требовалась подрубка. Два двухэтажных дома, в котором жили мы и где были мастерские, приходили в ветхость, на первых этажах везде были столбы-подпорки. Водопровода не было (к бане надо было в такую крутую

гору воду везти с реки на лошади в бочке), туалеты холодные, печное отопление. Отдаленность от районного центра, железной дороги. Скверная дорога от Дубровы и Ермолкина. Весной речка разливалась так, что не проехать и не пройти. Месяц жили, оторванные от всего мира. По зимней дороге завозилась мука, и во время водополицы в школьной кухне выпекался хлеб не только для школы, но и для всего населения.

Много жалоб было от родителей воспитанников, которые были со всей области. Чтобы забрать ребенка домой на каникулы, родители теряли до 4 дней на дорогу. Раньше не было автобусного сообщения, как теперь. В Калинин попадали железной дорогой только через Москву. Молодые педагоги неохотно ехали работать на Камень, а если приезжали, то отработав положенное время, старались уезжать. Называли Камень - медвежий угол.

Педагогический коллектив Каменской вспомогательной школы-интерната

1-й ряд: Петрова Н.П., Ковшикова Н.И., Романюк З.Н., Сорокина Н.И., Шабанова А.И., Селикова Т.М. (завуч), Парамонов П.М.

2-й ряд: Козин А.И., Козина П.А.(ученица), Кашина В.А., Кудрявцева К.И., Соколова Е.Н., Смирнова П.А., Кабикова А.К. (директор), Лева Владимиров (ученик), Фадин М.С., Семиков Г.С., Губина Е.А., Аверин Б.Ф., Кабанов В.А., Яшин А.М.

Для меня эта школа-интернат – это школа мастерства, творчества… Из этой школы Ермошина А.С. взяли на работу в райком партии, И.К.Швец - в райком комсомола, Губину-Шондыш К. А. - в суд.

Начав работу с такими детьми, я до самой пенсии проработала с ними. И не я одна. Симбирякову Е. Ф. направили в Бельскую вспомогательную школу. Меня и Смирнову Полину Алексеевну перевели в Максатихинскую

вспомогательную школу-интернат. Через год к нам перебрались Кашина Валерия Анатольевна. Аверины Борис Федорович с Анной Романовной, Симикова Таисия Михайловна с Георгием Степановичем с Наташей, Валей.

Я 9 лет отработала старшей пионервожатой, а с 1972 года преподавала швейное дело девочкам, вела уроки социально-бытовой ориентировки, работала воспитателем. Ведь кто-то должен учить этих детей уму-разуму, какому-то доброму делу. Почему не я?

Моя дочь, сестра, племянница продолжают работать в Максатихинской коррекционной школе-интернате.

А начало было на Камню. Здесь я постигала первые азы педагогики, училась состраданию, терпению, доброте. Здесь я полюбила один раз и на всю жизнь.

Прошло много лет. Но память возвращает тебя вновь и вновь туда, где тебе было хорошо, где жили и помогали жить другим добрые, отзывчивые, внимательные люди, тому, что так дорого. К березовой роще, к сиреневым подснежникам около рощи, к ручейку около нее, из которого я на коромысле носила воду для чая; к тропинкам, по которым мы гуляли с Толей в белые июньские ночи. И конечно, к чуду природы таинственному и загадочному камню. Интерес к Камню не пропадает и у каждого свой интерес, своя причина вновь и вновь возвращаться туда. Я знаю, есть такое святое место на земле и с ним познакомила своих детей и внуков.

В 2002 году Толя пошел на пенсию и мы переехали на постоянное место жительства на его родину - в Лопатиху. Моя сестра каждый год приезжает ко мне в деревню в начале августа на несколько дней. Один из этих дней мы посвящаем Камню.

В 2005 году мы у часовни оставили пластмассовую банку с крышкой, в нее вложили тетрадь, карандаш и авторучку, для тех, кто посещает это святое место. Через год тетрадь была вся исписана, но большинство нельзя было прочитать, так тетрадь отсырела. Мы разобрались, что записи сделаны

Юрзиным П, бывшими воспитанниками (их только инициалы), паломниками из Ярославля, Киселевым Сергеем с сыном, которые были на следующий день после нас.

В 2006 году мы с сестрой шли вдвоем на Камень, до нас проехал мотоцикл. Мы с ней посмеялись, не одни мы сегодня будем там. Когда поднялись в гору около бани, услышали мальчишечье ауканье. Мы ответили. Это были подростки из Сукова. Наслушавшись рассказов, они первый раз приехали сюда. Мы им показали часовню с камнем. Они нас насмешили, спросили: «А где здесь клад зарыт?»

В 2007 году ко мне в деревню приехал молодой мужчина. Он просил меня продать книгу про Каменский монастырь. Эту книгу подарила мне свекровь. Я ему отказала. Тогда он попросил разрешения посмотреть ее. Полистал и с разочарованием ее вернул: «Мне сказали, что в книге есть схема подземелья монастыря, а здесь ничего нет. Как вы думаете, напечатают ли где схему подземелья? Вы думаете, оно действительно есть? Я думаю, что есть».

И завязалась у нас с ним беседа. Как я поняла, он всю каменскую территорию облазал вдоль и поперек. Он спрашивал: «Почему кладбище такое маленькое, а земляной вал проходит дальше до самого крутого берега?» Это не лень обойти, облазать весь земляной вал в таких зарослях, дебрях. Монашки все делали на века и собирались жить в монастыре долго, до смерти.

- А кто захоронен в центре кладбища под чугунным крестом, я проверил, там ничего нет.

(И надо дойти до такого кощунства, своротить крест и, проверить нет ли там ценностей).

- Что за железная труба торчит из земли у большой березы?

Это была пробурена скважина для водонапорной башни. Черный кладоискатель. И ему не дает покоя загадочность этого места, у него свой интерес.

Мы же с сестрой уходим с Камня и благодарим Бога, что он дал нам здоровье и силы снова посетить родные с детства места, святое место и надеемся, что попадем туда еще. Возвращаемся довольные и счастливые, и этой удовлетворенности нам хватит на год, как будто черпаем силы на этом святом месте.

Справка

В моей трудовой книжке сделана последняя запись директором школы А.К.Кабиковой от 15 августа 1967 года о том, что меня перевели на должность старшей пионервожатой в Максатихинскую школу-интернат.

В 1967 году осенью школа уже не начала учебный год. Семья Валентина Бобина с женой и двумя детьми одни прожили зиму на Камню в 1968 году, а к осени 1968 года Камень был пуст. Дома были увезены, проданы частникам.

Лумпанова Зинаида Наумовна

2014 год