Вероника

У каждого человека есть свой золотой запас воспоминаний о людях, которые так или иначе формировали его характер, согревали своим теплом, чему-то учили.

Веронику Петровну я помню с самых ранних своих лет. Почти всегда в брюках и мужской рубашке, смуглое, круглое лицо, короткая стрижка. Зимой – шапка-ушанка и темное прямое пальто.

Учитель географии Любегощской школы Вероника Петровна Рабинович в моем классе провела, может быть, пару уроков, заменяя кого-то. Но именно о ней я хотела бы сегодня вспомнить.

Она часто приходила к нам в дом, дружила с мамой. Долгие годы рядом с ней был неизменный друг – собака Ладка. Маленькая, крепкая, с походкой «уточкой», под стать хозяйке.

Гостеприимный дом Вероники в Попове всегда был полон. Друзья, выпускники, соседские дети, молоденькие учительницы, которых селили с ней по соседству, и для кого она была и наставником, и другом.

Горячая печка и долгие разговоры.

Если в нашем доме пекли пироги и блины, то здесь - торт «Наполеон» и эклеры с заварным кремом.

Помню, как иду к ней после линейки, на которой нас принимали в пионеры, а на столе ждут чай и сладости. Крем в торте пах какао и маргарином (сливочное масло было дефицитом), прилипал к нёбу, плохо тая, но сам торт казался таким диковинным и таким вкусным, что съедался в одно мгновение.

Мы катались с ней на лыжах с горки, что была сразу за домом, собирали полевые цветы и кислицу. Было очень уютно, сидя на диване, прижаться к ее теплому боку и слушать рассказы о дальних странах, о баобабах, кенгуру и колибри.

Когда в гости заходил сосед Колька Шувалов, со стены снималась балалайка, и под игру Вероники Колька пел:

«Говорила бабка деду:

«Ты купи мене «Победу»,

а не купишь мне «Победу»,

я уйду к другому деду».

В 4 классе нам поручили навестить ветеранов войны и записать их воспоминания. Тогда я и узнала, что во время войны Вероника Петровна Рабинович была пулеметчицей, ее рота первой вошла в Кенигсберг. А большая «оспина» на руке, как я раньше думала, совсем не оспина, а след от ранения.

И это был единственный раз, когда она говорила со мной о войне. Сейчас о многом бы хотелось расспросить, о ее детстве, о бабушке – строгой даме с белой брошью на высоком воротнике, чья фотография висела на стене, о диковинной в наших местах фамилии. В памяти всплывают ее упоминания села Кесьма, где они когда-то жили, имя мамы Садовниковой Веры Христофоровны.

Если б это пришло тогда в голову, расспросить можно было бы и Людмилу Георгиевну, подругу, которая перебралась к ней из Твери, когда врачи порекомендовали ей жизнь в деревне. Так гостеприимный дом Вероники стал вдвое гостеприимнее.

Таким же теплым он был и в Ларихове, куда они потом переехали, а затем в Любегощах. Вдвоем завели целое хозяйство, куры, козы, большой участок. От автобуса до их дома в Ларихове было несколько километров по полю. Зимой сразу с порога они отправляли меня на русскую печку, откуда, отогреваясь, я смотрела, как Вероника долго и тщательно месит тесто, пока оно само не отлипало от рук.  

К чаю доставали почти невесомые фарфоровые чашки и ажурные ложечки. Старинную серебряную столовую ложку она подарила мне на день рождения, лет на 10, наверное. Каким чудом сохранилась она у сельской учительницы? Не теряю надежды это узнать…

Выпускники Любегощской школы с теплотой и благодарностью вспоминают Веронику Петровну и ее уроки.

Ее не школьные уроки вспоминаю и я.

Светлана Демидова