Память сердца

Прошли годы, зажили раны, застроились пожарища… Одно осталось неизменным: фашистское безумие стёрто с лица земли.

Какими словами, какими красками передать то, что пережито в те страшные, далёкие, военные годы. И не напрасно сегодня наша память воскрешает зеледенелый Ленинград и людей, у которых от постоянного голода кружилась голова.

21 сентября 1941 г. Гитлер говорил: «Сначала мы блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и авиацией. Весной мы проникаем в город, вывезем всё живое, а затем сравняем Ленинград с землёй».

А Ленинград в это время был удивительно прекрасен, Нева широко и спокойно несла свои воды.

4 сентября в 11 часов утра ленинградцы впервые услышали разрывы снарядов, упавших в черте города, появились человеческие жертвы.

Из воспоминаний Анны Николаевны Титковой:

«Нынешнее поколение не представляет, как люди падали от голода прямо на улице. Грудами мёртвых тел были завалены прачечные, бани. Траншеи для мертвецов нарыты по всему городу. Вот почему так много воздвигнуто мемориалов, памятников и обелисков погибшим в этом героическом городе. После окончания школы Анна Николаевна поступила в Ленинградский педагогический институт. Год спустя началась война.

- Первые бомбёжки, обстрелы испытала на себе, - рассказывала она, - рыла окопы на подступах к городу, а немецкие самолёты сбрасывали листовки: «Съедите бобы – готовьте гробы, чечевицу съедите – Ленинград сдадите».

Уже осенью 1941 года рацион хлеба составил 125 граммов, не было света, тепла, воды. Стёкла разбиты и окна заколочены фанерой. Ленинград был приговорён. Но он продолжал жить и трудиться.

Отец умер на рабочем месте, неизвестно, в какой братской могиле покоится он. Мама умерла в 45-м, тоже не вынесла последствий голода. А я в феврале 42-го была эвакуирована по Дороге Жизни. 19 дней измождённая, я добиралась до Весьегонска и весила тогда 28 килограммов. Выходили меня доктор Ирошников и бабушка».

- Война застала меня, - вспоминала Мария Ильинична Кочегарова, - когда я была студенткой медицинского института. Сразу же нас отправили под Кингисепп копать противотанковые рвы. Из блокадного Ленинграда удалось выехать в 42-м вместе с двоюродной сестрой. Приехала в Весьегонск к родителям еле живая. Весила 32 кг. Первое время лежала, желудок ничего не принимал, но родители подняли на ноги.

И.В.Манюхин – артиллерист, начал боевой путь под Кингисеппом.

- Было тяжело, порой волосы вставали дыбом. Кругом кровавый пир, смерть. И ведь что придумали проклятые фашисты: впереди пехоты гнали детей, женщин и стариков. А мы кричали своим: «Ложись!» И тут же стреляли по немцам. Дважды был ранен, комиссовали. А потом я готовил в училище г. Горький кадры для фронта.

Трогательны и по-своему трагичны воспоминания детей блокадного города.

О.К.Мусийченко родилась и выросла в Ленинграде. В 1937-ом отца расстреляли как врага народа. После этого недолго протянула и мать. Дочь осталась сиротой, воспитывалась в детдоме.

- Когда началась война, - вспоминала Октябрина Константиновна, - мне было 13 лет. Нас всех эвакуировали в Татарию. Голодные, худые и бледные, замученные тяжёлой дорогой, мы вызывали жалость у татарских женщин. Смотрю, ко мне тянет руки молодая женщина, что-то говорит по-татарски. Я бросилась к ней. Первое время жила в её семье. Она выходила меня. Но всем было тогда тяжело, и я попросилась на завод.

- Девочка, ведь там надо работать по двенадцать часов, выдержишь ли? - спрашивали меня.

- Выдержу, там дают по 800 грамм хлеба, - отвечала я.

Может быть, и выдержала бы, но вскоре заболела тифом. А когда выздоровела, определили в лесхоз. В конце войны вернулась в Ленинград, устроилась в ремесленное училище. Как-то я рассказала соседке по комнате, что отца расстреляли, как врага народа. Та донесла руководству, и меня в 24 часа выдворили из родного города. Приютили добрые незнакомые люди. Позднее перебралась в Весьегонск да так и осталась.

Позже О.К.Мусийченко выдали документ, что её отец не виновен.

Когда началась война, Зое Александровне Образцовой было 19 лет, она училась в Ленинградском университете.

- В первые дни войны, - вспоминала она, - университет был как растревоженный улей. Все рвались на фронт. Нас, девушек, отправили на окопы. Кормили плохо, спасало лишь то, что из колхозов гнали скот и павших, раненых животных отдавали нам. Немецкие самолёты летали над нами, сбрасывали листовки: «Советские дамочки, не ройте ямочки. Придут наши таночки, зароют ваши ямочки». Потом мы по жаре шли обратно в Ленинград. Училась на курсах медсестёр, дежурила в госпитале. В одно из таких дежурств привезли раненых. Ужасно было видеть, как молодые ребята умирают не от ран, а от столбняка. Все они просили: «Напиши письмо маме». Кому-то успевали, а кому и нет. На волоске от смерти я была не раз. И когда переезжали Ладогу, а на моих глазах снаряд попал в соседнюю машину, и когда получила контузию после разорвавшейся бомбы, и когда заразилась сыпным тифом по дороге в Весьегонск…

За свой труд во время войны Зоя Александровна награждена медалями «За боевые заслуги» и «За оборону Ленинграда».

Только 22 ноября по тонкому льду двинулась первая автоколонна с продовольствием. Ленинград получил в этот день 33 тонны продовольствия. Голодная блокада была прервана.

Материалы из архива Весьегонской центральной библиотеки, 2000 г.